— Неважно выглядите, Виржиния, — жизнерадостно сообщил детектив, едва завидев меня на лестнице. — Тяжелый день?

— Весьма, — сухо ответила я и поддернула шаль на плечах — после сна мне всегда было зябко.

— О, леди Виржиния сегодня сердита, — засмеялся Эллис и обернулся назад. — Давай, проходи, не трусь: даже сердитая, она тебя не съест, — и с этими словами детектив бесцеремонно вытолкнул под яркий свет лампы своего спутника.

А я так и замерла на верхней ступени, одновременно пытаясь поправить прическу и одернуть платье, потому что для любой женщины, независимо от состояния ее здоровья, от времени суток или от положения звезд на небе, стремление выглядеть хорошо перед красивым мужчиной — это непреодолимый инстинкт.

Спутник Эллиса был просто ошеломляюще прекрасен.

Таких, как он, не могут испортить ни мешковатые вытертые брюки, ни штопанная-перештопанная моряцкая блуза, ни глупая яркая повязка на голове, удерживающая волосы — смоляно-черные, жесткие, прямые. Когда человек похож на звенящую, до предела натянутую струну, когда взгляд у него такой дерзкий и гордый — социальные условности совершенно теряют свое значение. Если бы я была художницей, то непременно попыталась бы заполучить его в натурщики, если бы умела сочинять музыку — посвятила бы ему симфонию…

Но, к счастью, я ничего этого не умела, поэтому быстро взяла себя в руки, улыбнулась и предложила:

— Может, для начала выпьем по чашечке кофе?

— Вот видишь? — Эллис хлопнул его по плечу. — Все обязательно получится. А ты переживал!

У меня закрались справедливые сомнения в том, что этот потрясающий человек может быть хоть в чем-то неуверен. Однако я не стала ничего говорить — жестом пригласила гостей в общий зал, за столик. Мэдди — вот умница — без лишних напоминаний юркнула на кухню, за кофе. Возникшую паузу я использовала для того, чтобы рассмотреть будущего водителя… возможно, будущего водителя повнимательней.

Валтеровская фамильная циничность уже успела расправиться с романтическим флером, в первый момент вскружившим мне голову. У божественного существа, снизошедшего до моей кофейни, обнаружились недостатки. Во-первых, молодой человек был бос. Это свидетельствовало или о пренебрежении общественными нормами, или о крайней бедности. И то, и другое — скверно; прислуга не должна быть эксцентричной, да и к нищим доверия никакого, потому что люди в отчаянии способны на весьма неприятные поступки. Во-вторых, с момента своего появления, он не произнес ни слова. Или немой, или робкий, или невоспитанный — снова ничего хорошего.

С другой стороны, за него поручился Эллис…

— Прошу, леди.

Так. Немоту, робость или невоспитанность можно было вычеркнуть из списка недостатков. Молодой человек опередил детектива — выдвинул для меня стул по всем правилам этикета, дождался, пока я сяду, и только потом занял место напротив. Эллис, устроившийся за столиком раньше всех, поглядывал на нас снисходительно и добродушно, как деятельная тетушка-опекунша — на подросших племянников, впервые посетивших высшее общество.

— Итак, знакомьтесь, — объявил детектив, когда мы заняли места. — Эта прекрасная леди — Виржиния-Энн, графиня Эверсанская и Валтерская, скорее всего, твоя будущая нанимательница, — обратился он к молодому человеку. Сейчас, когда мы сидели близко, я разглядела, что глаза у него были зеленые, как малахит. Редкий цвет, колдовской. — Виржиния, рад представить вам моего воспитанника. Лайзо Маноле, очень смышленый юноша. Надеюсь, ваш будущий водитель… и телохранитель.

Память услужливо раскинула передо мной колоду разрозненных воспоминаний, как гадалка-гипси. Воспитанник Эллиса, зеленоглазый, смышленый, бедный…

«Лайзо — младшенький мой, — как наяву, зазвучал в моей голове голос Зельды. — Весь в отца пошел — красавец, не человек — огонь. Как до сих пор не оженился — не знаю».

Лайзо. Младший сын гипси и аксонца. Бывший вор, бывший воспитанник Эллиса — и чрезвычайно талантливый авантюрист и мошенник.

— Значит, Лайзо Маноле? — я еще размышляла, но с губ сами собой слетали слова, а голос заледенел. — Нет, благодарю покорно, такоговодителя мне не нужно. Я, кажется, упоминала хорошие рекомендации, Эллис. Мне нужен надежный человек. А этого… «смышленого юношу» вам следует увести. Впрочем, не торопитесь. Кофе я вас угощу, как и обещала.

— Ну-ну, Виржиния, не стоит рубить сплеча, — подкупающе улыбнулся Эллис, подаваясь вперед. — Неужели вам мало моего слова? Неужели даже теперь, когда нас с вами связывает столько секретов, вы все еще считаете, что мне нельзя доверять? Когда мы с вами столько пережили вместе!

Лайзо слушал внимательно — пожалуй, даже слишком. Мне стало не по себе. Сам Эллис называл его мошенником высшего класса… Не выйдет ли мне боком потом глупая манера детектива иронизировать по любому поводу и обращаться несколько фамильярно? Мы ведь не зря договаривались, что при посторонних — никаких «Виржиний». Мало ли, что, мало ли, кто…

— Прошу вас выражаться яснее, мистер Норманн, — холодно ответила я. — Я бесконечно благодарна вам за спасение моей жизни и жизни моей подруги, однако это не дает вам права переходить определенные границы.

Глаза у Эллиса неуловимо потемнели — словно небо затянулось облаками.

— Хорошо. Для вас я буду говорить исключительно простыми и ясными словами. Так что насчет доверия, леди Виржиния?

— Вы очень помогли мне — таким образом, вам выдан некий кредит доверия, мистер Норманн. Но где и когда вы слышали о пожизненных кредитах?

— Ах, так? Интересно… — протянул он и сощурился. Я почувствовала себя неуютно. Но сейчас пойти на попятный означало бы показать, что Эллис имеет надо мной определенную власть, причем не только этому Лайзо… но и самому Эллису. — И когда же истек срок моего, гм, займа?

— Он пока не истек, раз уж вы здесь, мистер Норманн, но авансы вашим друзьям я раздавать не намерена, — мягко, но непреклонно ответила я. — Доверие — слишком ценная валюта.

— А я и не прошу выдавать Лайзо аванс, леди Виржиния. Выдайте ему кредит под залог моего доброго слова.

Эллис уже не просто просил — он давил на меня. Взглядом, тоном, даже угрожающей позой — локти широко расставлены, корпус наклонен вперед.

— Вот как? Значит, скорее, вашему протеже необходима должность, а не мне — водитель? А как же вся эта прочувствованная речь о том, как нужен мне такой человек, как ваш бывший воспитанник? Неужто ложь?

— Сколько яда! Вы — не женщина, вы — шимарская древесная змея! Между прочим, я бросил все дела, когда кинулся на помощь вашей драгоценной подруге. А теперь выясняется, что на вас нельзя рассчитывать даже в такой маленькой просьбе.

— Девятое апреля — два хайрейна и черный женский платок.

— О, только не начинайте считаться, — он страдальчески закатил глаза. — Это нужно было для расследования.

— Четырнадцатое апреля — шесть хайрейнов и восемьдесят рейнов, а также билет в Королевский театр. Даже мне с моим положением нелегко было достать его за два часа до представления.

— Между прочим, это спасло жизнь семье из пятерых человек, включая трех детей!

— …и еще три займа на общую сумму в одиннадцать хайрейнов в мае; рекомендации от меня для вашей якобы сестры Сесиль, которая хотела устроиться горничной в приличный дом; семьдесят пять рейнов в начале июня; «срочно необходимое для расследования» платье Мадлен — вы его, кстати, так и не вернули…

— Какая мелочность! — Эллис вскочил со стула, красный, как застигнутый за подглядыванием в купальне мальчишка. — Вот уж не ожидал, что вы всему ведете счёт, Виржиния! А платье, чтоб вы знали, я могу вернуть вам хоть завтра. Да только оно все в крови и на спине распорото. Медик из Управления меня заштопал, а вот платье, к сожалению, нет. Но если оно так дорого вашей Мадлен, то я…

— При чем тут ваша спина и это платье? Вы же не… — я осеклась и почувствовала, что теперь уже сама заливаюсь румянцем. Эллис и платье, платье и Эллис… Нет, не хочу знать, что это было за расследование такое. И думать об этом тоже не хочу. — Впрочем, оставим эту тему. Садитесь обратно, Эллис. Прошу прощения, я высказалась, пожалуй, слишком резко. Но вы должны понимать, что я не только леди, но и делец — мне свойственно вести счет, даже если я не собираюсь потом взыскивать по нему долги. Повторюсь, я благодарна вам и рада оказывать помощь… в разумных пределах. Поэтому давайте попробуем начать разговор заново, без взаимных упреков и давления. Не стоит больше эпатировать вашего протеже.